Роман, проза

«Утром, часов в шесть, ко мне на постель валится некая живая тяжесть, тормошит меня и орёт прямо в ухо:<br /> — Вставай!<br /> Это — Сашка, наборщик, забавный мой товарищ, парень лет девятнадцати, рыжий, вихрастый, с зелёными глазами ящерицы и лицом, испачканным свинцовой пылью…»<br /> <br /> Рассказ из цикла «По Руси».<br /> Впервые напечатан в журнале «Летопись», 1917, май — июнь, с подзаголовком «Воспоминания».<br /> В одном из писем к В.А. Десницкому М. Горький указывал, что рассказ «Лёгкий человек» (в письме М. Горький называет его «Сашка») можно рассматривать как набросок к повести «Сын».

Будущий автор «Песни о буревестнике» откровенно и без прикрас рассказывает о трудностях самостоятельной жизни, начиная с того момента, как оставил родных и отправился на службу к чужим людям. С настоящим эпическим размахом показывает писатель человеческие типы, быт и историю России первой трети XX века. После публикации критики так откликнулись на новое произведение: «Написанная удивительно просто, с какой-то особенною, только М. Горькому свойственной интимностью, эта вещь читается с захватывающим интересом». А один из современников признавался в письме автору: «Сейчас с увлечением читаю вашу повесть… Что там особенно трогает, это изображение женщин. Ведь в наш злой век мы едва не забыли, что если еще держимся, если не обратились в технических зверей, так благодаря жизнесохраняющему чутью наших женщин. У вас это так хорошо, так нежно и глубоко сказано».

«… Пишу нечто «прощальное», некий роман-хронику сорока лет русской жизни», — писал М.Горький, работая над «Жизнью Клима Самгина», которую поначалу назвал «Историей пустой жизни». Этот роман открыл читателю нового Горького с иной писательской манерой; удивил масштабом охвата политических и социальных событий, мастерским бытописанием, тонким психологизмом. Роман о людях, которые, по слову автора, «выдумали себе жизнь», «выдумали себя», и роман о России, о страшной трагедии, случившейся со страной: «Все наши «ходынки» хочу изобразить, все гекатомбы, принесенные нами в жертву истории за годы с конца 80-х и до 18-го».

Алеша Пешков приезжает в Казань учиться. Университет для него оказался несбыточной мечтой, пришлось искать работу, жить без пристанища. Думы молодого Пешкова о жизни не менее тяжелы, чем сама жизнь. В минуту отчаяния он решается на самоубийство…

Увлекательный приключенческий роман о морских пиратах.

Имя Инны Гофф известно широкому читателю. Ее перу принадлежат книги &quot;Телефон звонит по ночам&quot;, &quot;Юноша с перчаткой&quot;, &quot;Знакомые деревья&quot; и другие. В эту книгу вошла повесть воспоминаний &quot;Превращения&quot;. Второй раздел книги - &quot;Переполненная чаша&quot; - представляет собой рассказ-исследование об истории отношений А.П.Чехова с писательницей Л.А.Авиловой.<br /> <br /> <strong>Содержание:</strong><br /> Превращение (повесть воспоминаний)<br /> Переполненная чаша (рассказы):<br /> &quot;Вчера он был у нас&quot; (вокруг одного письма)<br /> Цветы девицы Флоры<br /> Переполненная чаша<br /> Двух голосов перекличка

Брошенная в топку школьного образования, книга Максима Горького &quot;Старуха Изергиль&quot; перестала быть той, которой заслуживает быть. Не станем рассуждать долго почему так произошло: неокрепший ум школьника или нерадивость учителей тому вина, но книга Пешкова (Горького) сегодня приобрела небывалую актуальность. Человеческий подвиг ради людей очень нужен сейчас в мире, где стремительно множится вражда и злоба, где тирания добивается первенства и диктует свой &quot;мировой порядок&quot;, убивая полицейскими дубинками свободных людей. С таким желанием и была создана аудиокнига &quot;Старуха Изергиль&quot;. Можно сказать, что это новое прочтение &quot;старой&quot; и несправедливо отброшенной в сторону книги &quot;из школьной программы&quot;. Старуха Изергиль рассказывает нам из прошлого о настоящем! Да, да. Прислушайтесь.

Знаменитая история о том, как юный герой Данко спас свой народ, не побоявшись отдать жизнь ради других людей...

Все, кто был призван на ликвидацию последствий аварии на ЧАЭС, называют это командировкой на войну – войну с невидимой радиацией, способной отравить своим смертоносным дыханием весь мир. Ее остановили, но дорогой ценой – за 29 лет ушли из жизни десятки тысяч ликвидаторов последствий аварии, а многие из тех, кто жив – инвалиды.

Писать о Готорне тяжело, и даже не потому, что Готорн был великим писателем. Если уж заниматься иерархическими изысканиями, то он вряд ли попал бы в первую десятку американских писателей прошлого столетия. Тем более, в первую десятку мировых. Сложность в другом. Как известно, о Готорне написал Борхес. Впрочем, о ком он не написал?<br /> Так вот. Существует некий набор негласных, но обязательных к исполнению правил для читающих. Одно из них гласит: глупо заводить разговор о книге, о которой уже говорил Борхес. Ничего нового вы все равно сказать не сможете. И, к сожалению, это истина. Причем из нее следует необходимость вообще отказаться от разговора о книгах. Смотрите последнее предложение предыдущего абзаца. И тут возникает вопрос: почему все же Борхес написал о Готорне? Упомянутое выше последнее предложение первого абзаца дает на него ответ, по крайней мере, один из возможных: Борхес писал обо всех, кто писал до него. Но, кажется, с Готорном дело обстоит сложнее. Или проще. В данном конкретном случае я не берусь судить. Маленький сборник рассказов Натаниэля Готорна, выпущенный издательством «Текст», в который вошло девять новелл, не самых, кстати, лучших у данного автора, многое объясняет. Не знаю, случайно ли так получилось, но именно эти девять (семь — впервые на русском) коротких историй нагляднее, чем знаменитая и любимая, кстати, Борхесом, «Алая буква», проясняют то, почему все же Борхес заметил Готорна.

Якову Гордину принадлежат повести о Северной войне — «Пусть каждый исполнит свой долг», о декабристах — «После восстания», о гибели Пушкина, о Толстом, о первом русском историке Татищеве. Ленинградскими театрами поставлено несколько пьес писателя на исторические темы. Новая повесть Я. Гордина «Три войны Бенито Хуареса» рассказывает о судьбе национального героя Мексики, возглавившего в середине XIX века борьбу патриотов с реакционными и своекорыстными генералами и церковниками, а затем и с французскими интервентами. Экономические кризисы, контрреволюционные мятежи, угроза иностранного вторжения, слабость и отступничество вчерашних союзников — ничто не могло сломить волю Хуареса, индейца из горного селения, ставшего вождем мексиканского народа, мудрым и дальновидным политиком.

Философско-эротический роман Фридриха Горенштейна &quot;Чок-Чок&quot; рассказывает о непростой судьбе молодого человека, начиная с юношеских лет. Жесткое воспитание отца, отсутствие матери, наложили отпечаток на характер и судьбу Сережи-главного героя романа....<br /> <br /> Первые влюбленности, неудачный сексуальный опыт, вхождение во взрослую жизнь - об этом и о многом другом этот роман

Фридрих Горенштейн эмигрировал в конце 70-х, после выпуска своевольного «Метрополя», где была опубликована одна из его повестей – самый крупный, кстати, текст в альманахе. Вот уже два десятилетия он живет на Западе, но его тексты насыщены самыми актуальными – потому что непреходящими – проблемами нашей общей российской действительности. Взгляд писателя на эту проблематику не узко социален, а метафизичен – он пишет совсем иначе, чем «шестидесятники». Кажется иногда, что его свобода – это свобода дыхания в разреженном пространстве, там, где не всякому хватит воздуха. Или смелости: прямо называть и обсуждать вещи, о которых говорить трудно – или вообще не принято. Табу. Табу – о евреях. Дважды табу – еврей о России. Трижды – еврей, о России, о православии. Горенштейн позволил себе нарушить все три табу, за что был неоднократно обвиняем и в русофобии, и в кощунстве, и чуть ли не в антисемитизме.

Десятилетний Славик принёс показать папе ёжика, которого он выменял у другого мальчика на лотерейный билет.

Пьяный гусар сорвал спектакль в театре провинциального города, в котором расквартировался гусарский полк. Этот эпизод положил начало череде невероятных событий, участники которых столкнулись и с подлостью власть имущих , и с благородством простых людей.

На судне царила пугающая, непривычная тишина.<br /> Бледный и замученный капитан &#039;Ореховска&#039; уже третьи сутки безвылазно торчал в штурманской рубке. С рабочего места он отлучался лишь по нужде и в столовую, перехватить что-нибудь на скорую руку. Главный дизель, сердце любого корабля, продолжал свою смертельную забастовку. Реанимационная бригада машинной команды, возглавляемая стармехом, раз за разом терпела неудачу. Между тем, дикие скалы ирландского побережья были уже хорошо видны без всякой оптики...